| Воздадим по заслугам
 Когда началась война, Евдокия Яковлевна Харченко была подростком-школьницей. Она мечтала закончить семь классов и поступить в педагогическое или медицинское училище. Но война разрушила ее планы. В июне 1941 года ушел на фронт брат Николай, и она бросила школу, решила заменить его, пошла работать в колхоз «17 Октября». В правлении колхоза ей сказали, что придется на лошадях пахать, боронить на быках, сеять, убирать хлеба, косить, скирдовать. Но она не испугалась трудностей.
Евдокия Яковлевна вспоминает: «Другие девчонки и мальчишки смогли заменить отцов и старших братьев. А чем хуже их я? Так я думала, но реальность оказалась трудней, чем предполагала.
Сил у меня было мало, а плуг оказался тяжелым, еще тяжелее мешки с зерном. Ростиком я была маленькой, худенькая, а бык, на котором мне пришлось боронить, огромный и непокорный, особенно в жару. Бывало, рассвирепеет, и вместе с бороной убежит с поля в околок или лесок, где прохладней и поменьше оводов. Заставить работать я его не могла, тем более, борону вытащить из кустов. Бежала со слезами ко взрослым женщинам за помощью.
Во время пахоты часто чуни с ног моих соскакивали, они размеров на пять были больше, чем требовалось. Их нам анжерские шахтеры привозили, на картошку обменивали. Я веревочками к ногам их привязывала, но это не помогало. Бывало, надоест из земли чуни вытаскивать, время зря терять, разуюсь и босиком холодную весеннюю землю пашу.
Но постепенно всему научилась: пахала и косила не хуже других, мешки с зерном таскала, на элеватор хлеб возила. Да и быки стали меня слушаться, голос у меня стал командирский.
Вскоре стала передовой, трудодней много зарабатывала, но на них в войну зерна лишь граммы давали, весь хлеб шел для фронта. Бывало, даже семенное зерно по обязательным и дополнительным хлебопоставкам забирали.
И тогда весной свои скудные запасы в колхоз несли, чтобы отсеяться и не остаться осенью без хлеба. Основным питанием были картошка да капуста. Весной - крапива да лебеда.
Личное хозяйство тоже большими налогами облагалось. В качестве натурального налога сдавали государству масло, мясо, шерсть и даже шкуры, если на подворье корова, овцы и свиньи были.
В обязательном порядке всех подписывали на государственные займы, чтобы фронт новой военной техникой обеспечивать, чтобы солдат тепло обувать и одевать.
Мы с мамой картошку сушили, варежки и носки вязали для фронтовиков. Люди в те времена жили бедно, но дружно. Если похоронка приходила, то шли к ним в дом, чтобы поддержать в горе, поделиться последним.
Я комсомолкой была, шла работать туда, где всего труднее. Каждую зиму на лесозаготовках работала в чедатской тайге. Километров тридцать от Святославки велись эти работы. Фронту нужен был лес. Партия призвала и комсомол ответил: «Есть!» Жили мы в бараке, спали на нарах. Я работала в паре с Марией Шараповой и Александрой Харченко. У нас была двуручная пила и мы валили огромные сосны, обрубали сучья, распиливали бревна и укладывали их в штабеля. Работа эта не женская, но мужик у нас был лишь один Иван Ильин. Его не взяли на фронт из-за того, что с детства был калекой. Иван был бригадиром, он лес на лошадях возил, пилы точил, валенки чинил, если они прохудятся. Питались мы из общего котла тем, что из дома привозили. В основном это была картошка.
Случалось, что пока по бездорожью ее несколько часов в холод на санях везли, она замерзала. Но мы ее не выбрасывали, а терли, добавляли мучицы и пекли лепешки и сайки. Жили дружно, сильно уставали, часто болели, но зимними вечерами натопим печку, чаю напьемся, керосиновую лампу зажжем и сидим песни поем, тогда ведь ни телевизора, ни радио не было. Рассказываем всякие истории. Я старалась в конторе узнавать о военных действиях и рассказывала другим. Вначале эти сведения были неутешительные, и я не хотела их сообщать. С 1943 года наши войска стали освобождать родные города и деревни и меня слушали с удовольствием.
В Святославку начали возвращаться искалеченные на войне, их везде принимали как героев и завидовали тем семьям, куда они вернулись.
Пришел с фронта и мой брат, но мы его кое-как узнали. Разрывная пуля попала ему в лицо и остались лишь половина лица и языка. Он долго лечился, перенес несколько пластических операций, но нормальный человеческий облик врачи ему не сумели вернуть. Николай уходил на фронт красивым, веселым, он любил петь и танцевать, а вернулся изуродованным и физически, и психически. Но он сумел выстоять, не спился, работал в совхозе скотником, к фронтовым наградам добавились почетные грамоты от руководства совхоза. Его нет, но жива жена Наталья Степановна, три дочки и сын. Они помнят и любят его.
Свою первую медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» я получила перед тем как выйти замуж за Алексея Прокопьевича Харченко. Он и до войны, и после войны работал трактористом. Семья у нас была дружная, построили дом, родили сына Александра. Парень он добрый, работящий, когда служил в Монголии, то мы письмо от командира получили, где он нас благодарил за хорошее воспитание сына, за его верную службу. Он работает шофером, живет в Кемерово, жена медсестра, внук Евгений - шофер, как и отец, внучка Оля пошла по стопам мамы. Теперь у меня правнук Максим и правнучка Александра.
Меня мои близкие не забывают, приезжают в гости. Я очень скучаю о них.
Беда не приходит одна, умер муж, а сын получил серьезную травму. Я помогаю сыночку из своей пенсии, но она у меня очень маленькая. Спасибо Губернатору, что мне выплачивают сто рублей кузбасской пенсии. А недавно правительство добавило тысячу рублей, так как мне стукнуло восемьдесят лет. Не забывает и глава района З.Х. Алтынбаев, он всегда поздравляет с праздниками. Надеюсь, что и местное начальство вспомнит обо мне, угля привезут и дров, но не по цене 1590 рублей, которые я сейчас плачу за одну машину. А их мне и двух в эту зиму не хватило. Во время войны мы исполнили свой долг, вместе с фронтовиками завоевали и приблизили победу. Обид и зла на других не держу, но очень хочется, чтобы тебе воздавалось по заслугам.
Ю. МИШУТА.
12 мая 2005 год.
 | |
Хотим знать мнение
